Source: see *
Display Order: S
Segmentation: Paragraph
Service: Google
Source Characters: 4111
Translated Characters: 4327
Source Words: 645
Translated Words: 537
Generated: 08.11.25
The liberal international order or Pax Americana, the world order built by the United States after the Second World War, is coming to an end. Not surprisingly, this has led to fears of disorder and chaos and, even worse, impending Chinese hegemony or Pax Sinica. Importantly, this mode of thinking that envisages the necessity of a dominant or hegemonic power underwriting global stability was developed by 20th-century US scholars of international relations, and is known as the hegemonic stability theory (HST).
Либеральный международный порядок, или Pax Americana, мировой порядок, построенный Соединенными Штатами после Второй мировой войны, подходит к концу. Неудивительно, что это привело к опасениям беспорядков и хаоса и, что еще хуже, к надвигающейся китайской гегемонии или Pax Sinica. Важно отметить, что этот образ мышления, который предусматривает необходимость доминирующей или гегемонистской державы, обеспечивающей глобальную стабильность, был разработан американскими учеными-международниками 20-го века и известен как теория гегемонистской стабильности (HST).
In particular, hegemonic stability theory developed out of the work of the American economist Charles P Kindleberger. In his acclaimed book The World in Depression 1929-1939 (1973), Kindleberger argued that: ‘The world economic system was unstable unless some country stabilised it,’ and that, in 1929, ‘the British couldn’t and the United States wouldn’t.’ While Kindleberger was mainly concerned with economic order, his view was transformed by international relations scholars to associate hegemony with all sorts of things. In particular, a hegemonic power is generally expected to perform one or all of three main roles: first, as the dominant military power that ensures peace and stability; second, as the central economic actor within the global system; and third, as a cultural and ideational leader – either actively disseminating its political ideas across the system or serving as a model that others seek to emulate.
В частности, теория гегемонистской стабильности возникла на основе работ американского экономиста Чарльза П. Киндлбергера. В своей знаменитой книге «Мир в депрессии 1929-1939» (1973) Киндлбергер утверждал, что «мировая экономическая система была нестабильной, если какая-то страна не стабилизировала ее», и что в 1929 году «британцы не могли, а Соединенные Штаты не хотели». Хотя Киндлбергер был в основном озабочен экономическим порядком, его взгляды были преобразованы учеными-международниками, чтобы ассоциировать гегемонию со всеми видами вещей. В частности, обычно ожидается, что держава-гегемон будет выполнять одну или все из трех основных ролей: во-первых, как доминирующая военная держава, обеспечивающая мир и стабильность; во-вторых, как центральный экономический игрок в глобальной системе; и, в-третьих, как культурный и идейный лидер – либо активно распространяющий свои политические идеи по всей системе, либо служащий моделью, которой другие стремятся подражать.
HST extends to all aspects of Pax Americana, and US naval power is seen as a ‘public good’ provided by the hegemon that secures the world’s maritime commons. However, many thinkers now see China’s growing power, especially naval power, as a consequential challenge to the US-led liberal international order, and fear that this assault on US hegemony portends disorder. The return of the US president Donald Trump to the White House has of course accentuated these liberal fears, especially in the US but also among America’s allies, particularly its Western partners.
HST распространяется на все аспекты Pax Americana, а военно-морская мощь США рассматривается как «общественное благо», обеспечиваемое гегемоном, обеспечивающим мировое морское достояние. Однако многие мыслители теперь рассматривают растущую мощь Китая, особенно военно-морскую мощь, как последовательный вызов либеральному международному порядку, возглавляемому США, и опасаются, что это нападение на гегемонию США предвещает хаос. Возвращение президента США Дональда Трампа в Белый дом, конечно, усилило эти либеральные опасения, особенно в США, но также и среди союзников Америки, особенно ее западных партнеров.
The premise of HST, crafted by Americans at the height of the American century, however, is wrong. History shows us that there are other pathways to international order, and that stability does not require hegemony. Maritime Asia’s long history indicates that, contrary to this American theory about international orders, a hegemon is not required for a functioning world order.
Однако предпосылка HST, разработанная американцами в разгар американского столетия, неверна. История показывает нам, что есть и другие пути к международному порядку и что стабильность не требует гегемонии. Долгая история морской Азии показывает, что, вопреки американской теории международного порядка, для функционирования мирового порядка не требуется гегемон.
Since international relations theory emerged in the modern world with the rise of European power, it has tended to naturalise and universalise Western historical experiences. Western international relations scholars like to look towards classical Rome as the paradigmatic case of a hegemonic navy. The Roman navy had underwritten the stability of a maritime trading system, the Mediterranean. Anglo-American elites were educated to see the Pax Britannica in the 19th century and the Pax Americana after the mid-20th century as based on, and the rightful successors to, the Pax Romana in the classical Mediterranean.
С тех пор как теория международных отношений возникла в современном мире с ростом европейской мощи, она имела тенденцию натурализировать и универсализировать западный исторический опыт. Западные исследователи международных отношений предпочитают рассматривать классический Рим как образцовый пример гегемонистского флота. Римский флот обеспечил стабильность морской торговой системы Средиземноморья. Англо-американские элиты были воспитаны так, чтобы рассматривать Pax Britannica в 19 веке и Pax Americana после середины 20 века как основанные и законные преемники Pax Romana в классическом Средиземноморье.
But there is no law requiring we use the history of the classical Mediterranean under Roman hegemony as the model for understanding the history or theory of international relations. We recently wrote a book showing how the classical eastern Indian Ocean from around the 1st to the 15th centuries CE, corresponding with modern Southeast Asia, constitutes a coherent world order with appealing features.
Но не существует закона, требующего, чтобы мы использовали историю классического Средиземноморья под римской гегемонией в качестве модели для понимания истории или теории международных отношений. Недавно мы написали книгу, показывающую, как классическая восточная часть Индийского океана примерно с I по XV века нашей эры, соответствующая современной Юго-Восточной Азии, представляет собой последовательный мировой порядок с привлекательными чертами.
Of course, because this Asian world order existed before the arrival of the European imperial powers, international relations scholars are only now beginning to appreciate how it provided long-term stability in the absence of hegemonic power, and in particular how it emerged from the crucial role of the regional powers (or non-hegemonic powers) in that system. We think that it provides a powerful model for the world order emerging now, after US hegemony. It’s what we call a multiplex order, with the classical eastern Indian Ocean providing the paradigmatic case. It gave maritime Asia a durable, stable pattern of interactions among a group of states without a hegemon or world power dictating terms.
Конечно, поскольку этот азиатский мировой порядок существовал до прихода европейских имперских держав, ученые-международники только сейчас начинают понимать, как он обеспечивал долгосрочную стабильность в отсутствие гегемонистской державы и, в частности, как он возник из решающей роли региональных держав (или негегемонистских держав) в этой системе. Мы считаем, что это представляет собой мощную модель мирового порядка, складывающегося сейчас, после гегемонии США. Это то, что мы называем мультиплексным порядком, и классическая восточная часть Индийского океана представляет собой парадигматический случай. Это дало морской Азии прочную и стабильную модель взаимодействия между группой государств без гегемона или мировой державы, диктующей условия.
__________
* https://aeon.co/essays/what-southeast-asian-history-tells-us-about-a-multipolar-order
No comments:
Post a Comment